В грозные дни войны. Гитлеровцы несут нам горе, мучения и смерть

В новом выпуске проекта Юговки "В грозные дни войны" – брошюра "Гитлеровцы несут нам горе, мучения и смерть: рассказы жителей советских районов, освобожденных от немецких оккупантов", изданная в Москве в 1942 году. Брошюра хранится в коллекции фонда редкой книги Юговки.

В этой небольшой книжке собраны свидетельства семерых переживших ужасы фашистской оккупации 1941 года.

Завшивленные, одетые в гражданскую одежду и закутанные в какие-то тряпки – такими предстают немецкие солдаты зимой 1941 года:

«Большая орда сидела за столом, били вшей тут же» (с. 3). «Это настоящий бандит, это настоящий вшивый гад! Женщин они заставляли топить печи, таскать и греть им воду. Сами, не стыдясь ни перед кем, ни перед детьми, ни перед женщинами, раздевались догола, искали и бросали вшей прямо на пол» (с. 9).

«Они и по виду не походят на солдат, а прямо на какие-то чучела. Одеты в шубы или в тулупы, на голову намотана какая-то тряпка. Если ребенок идет по улице, значит, стащат рейтузы с него, одевают себе на голову» (с. 16). «Снимали с детей ватные одеяла, с женщин пальто, воротники, валенки, варежки. Все, сволочи, одевали на себя» (с. 3).

Оскотинившееся состояние фашистов подчеркивается мелким эпизодом: «Все было разбросано. На столе стояла посуда после ихней гулянки. Бутылки из-под рома, банки из-под консервов, и в заключение всего на кровати стояла тарелка тертой картошки и рядом тарелка с г... Либо немец не знал в уборную куда сходить, либо ему лень было. Сделал в тарелку и поставил на кровать» (с. 6).

Все воспоминания очевидцев и невольных участников объединяют общие мысли: фашисты «грабят, насилуют, издеваются», «они не щадят никого».

«Потом разошлись по домам, стали грабить все. Резали кур, гусей, искали сало, мед. Что попадало под руку – забирали. Резали коров, искали муку. Если находили, то увозили с собой. А также тащили все домашние вещи: валенки, тулупы, полушубки, одеяла, простынки, – все, вплоть до детских испачканных пеленок» (с. 9).

«Еще в нашем доме также были две изнасилованных женщины. Немцы не посчитались, что рядом с ними спали дети» (с. 8). «У нас женщину изнасиловал, груди вырезал ей» (с. 16).

«Утром дали приказ: покинуть деревню, кто не уйдет, будет расстрелян. Дали направление в тыл к ним. Трудно было выбираться. У некоторых было по 4–5 детей. Нашли плохую лошадь, так как хороших всех они забрали. Но и этой показалось им много. Подошли два солдата, выпихнули наших ребят из саней, отобрали лошадь. У некоторых были санки, – отбирали и санки. Мы спешно, без всего, покинули деревню. Тронулись, но не по направлению в тыл к врагу, а в лес» (с. 4). «Приказания отдают по-немецки. Люди не понимают, а они их бьют за это» (с. 11). «Наткнулись на Волкова Дмитрия Григорьевича, запрягли его вместо лошади в повозку с продовольствием и заставили везти. Но он не смог. Тогда его сбили с ног и стали бить ногами и прикладами» (с. 13).

«Перед нашими глазами расстреляли трех красноармейцев. Сняли с них валенки и шапки, надели на себя. Раненого красноармейца, не успевшего отступить с нашими частями, добили в сарае» (с. 4). «Старого, глухого колхозника Майорова немцы застрелили за то, что он был в красноармейском шлеме» (с. 11). «На станции Клин 10-летний мальчик подошел к немецкой машине, чтоб посмотреть на нее. Выскочивший немецкий солдат выколол ему глаза, а потом воткнул в грудь штык, приподнял и бросил» (с. 14–15).