Обрести любовь или отомстить?

Премьера спектакля «Миледи» состоялась 6 марта 2003 года.

2-58

Как вы думаете, на что способен артист? Уверяю вас, он способен на удивительные вещи: раздвинуть стены театра и отправить всех зрителей в рискованное плавание на красивом, воздушном и непотопляемом корабле. Заставить всех любоваться красивым солнечным днем, скачкой на лошадях двух влюбленных и задохнуться в ужасе от жестокой казни на фоне этой же красоты целомудренной природы.

Актер сродни волшебнику, даже если это маленькая, хрупкая женщина, которая отважно выходит на подмостки для того, чтобы усилием своей воли подчинить себе зал, заставить думать, волноваться, сопереживать и сожалеть о том, что ничего невозможно изменить.

Где Татьяна Есина нашла пьесу Ю.Волкова «Миледи», созданную по мотивам Ал. Дюма «Три мушкетёра», я не знаю, но пьеса её увлекла, да нет, она просто заболела историей Миледи, рассказанной с учётом всего известного, но совершенно с другими акцентами. Татьяна ходила за Натальей Плехановой, уговаривала, работала над ней самостоятельно, нашла художника, Наталью Пермину, уговорила взяться за разработку материала.

На долю Татьяны выпали мучительные поиски решения, адаптация материала. Это ей пришлось «вживаться» в материал, который по своей природе и по характеру героини ей чужд. Это ей пришлось принять на себя волну нелестных мнений, в то время, когда материал уже захватил, а объем драматургии был слишком велик для монолога, ведь спектакль был лишь для одной актрисы… Первая версия спектакля, поставленного Натальей Плехановой, была очень длинной, зрителей действие больше утомляло, чем заставляло сопереживать или удивляться. И вот, после перерыва (за это время актриса родила дочь, а Н. Плеханова покинула страну), спектакль вновь восстанавливается (за режиссуру берётся Галина Коптяева, которая на первом этапе помогала «оживить» предметы, а значит, была не просто в материале, а участвовала в замысле и его воплощении) и выносится на суд зрителей. Спектакль был значительно сокращён, но замысел при этом сохранился, а акценты укрупнились.

О чем на этот раз актриса готова рассказать зрителю? О любви? А может, о клейме, которое мы ставим походя и сгоряча, а окружающие, даже не вникая за что, уже и не пытаются рассмотреть содержание – ведь уже обозначена чья-то вина, чья-то ущербность. И уже нет желания, разбираться каждый раз – а прав ли был тот, кто КЛЕЙМИЛ? А вопрос: « судьи кто?» вспоминается нами лишь тогда, когда судят нас.

На сцене, среди огромного количества предметов всего одна актриса. Она ведет диалог с вещами, которые являются «посланцами», знаками того или иного персонажа. Почему они здесь? Что это – вещи любовников, любимых? Сувениры на память? В процессе спектакля все эти предметы проявляют характеры своих бывших владельцев, устраивая «мышеловку» и попадая в нее. Они порой пытаются жить самостоятельно, заставляя актрису выходить из создавшейся ситуации – нитка бус может позволить себе порваться, а раскатившиеся по всей сцене бусины ехидно ждут: когда актриса начнет танцевать и… падать? Но не тут-то было, экстремальная ситуация (а работа на сцене, да еще без партнера именно такова) мобилизует. Решения приходят сами собой.

Наблюдая действие, видишь, что на сцене царит хаос: вещи летают из угла в угол, но… Каждая вещь бросается точно туда, откуда ее через несколько минут возьмут в руки и будут с ней работать.

На сцене помост, он же альков, он же ринг, он же карета, он же эшафот. И среди всего этого Миледи ведет свой монолог. Чего хочет эта красивая и несчастливая женщина? Доказать, что все были не правы? Обрести любовь или отомстить за то, что не любят ее? В любом случае, в основе – месть женщины, которая хочет быть любимой.

2-60

Авантюристка, интриганка, ревнивица, сильная из сильных, и при этом женщина, которой хочется нежности и любви. Которой хочется позволить себе быть слабой… Не может… Не получается!

– Что мне делать посреди страны, где нет ни одного мужчины? Посреди мира, где нет ни одного мужчины, способного обуздать мое сердце? – восклицает она в отчаянии.

История, придуманная Ал. Дюма, в интерпретации драматурга Ю. Волкова приобрела свои очертания. Но замысел режиссера, нюансы, переданные актрисой, музыка Мадонны и многое другое делают эту историю вневременной – клеймо ставилось во все времена, любовь тоже во все времена причиняла боль.

Кому актриса адресует свой спектакль? Для кого плетет кружева «мышеловки», в которую попадает героиня?

Актриса адресует этот спектакль молодежи, и тем, кто уже знает, как бывает больно, когда любишь. Но в любом случае, спектакль – для тех, кто пришел. И каждый раз на зрителя приходится настраиваться по-своему, приноравливаться, искать ключ к взаимопроникновению.

Работа в любом спектакле требует от артиста моральных и физических сил, а когда в качестве партнеров только реквизит, нагрузка возрастает в неимоверное количество раз. Следя за перипетиями Миледи, я ловила себя на мысли, что не зря артисты на пенсию уходят раньше – так изнашивают они себя, расходуют свои силы, нервы в попытке достучаться до чьих-то сердец.

Не будем говорить о бессонных ночах перед премьерой и после, от этого трудно избавиться. «Завод», как правило, не заканчивается с закрытием занавеса. Долго еще, как закольцованная кинолента, крутится в голове уже закончившийся спектакль, идет анализ того, что и как было, почему в каком-то месте отсутствовала реакция зала.

Зрителю явно трудно с одного раза уследить за всеми тонкостями спектакля, а потому хочется посмотреть его еще раз.

Был период, когда в спектакль вводилась Татьяна Кокина, и актрисы чередовались. Это были два совершенно разных спектакля. Знакомый реквизит, знакомый текст, но воспринимался он совершенно по-другому, потому что Кокина играла – фарс! К её Миледи не возникало сочувствия, её поступки вызывали негодование и ироничный смех. Её Миледи была отвратительна во всех своих попытках одержать победу любой ценой.

Татьяна Кокина в спектакль вошла на втором этапе, очень болезненно, до агонии. И когда она выходила на сцену в роли Миледи, она выходила не рассказать, не доказать, не обаять… Её Миледи была той женщиной, которая ничего не боится, ей все подвластно. Она добивается цели, даже если та ведет к саморазрушению. Это был чертик в табакерке. Чем больше давят на ее «пружинку», тем она больше сопротивляется. В итоге Татьяне Кокиной, всё же, понравилось купаться в этом материале.

Удивительное дело, театр: две Татьяны, две актрисы выходили на одну и ту же сцену, брали в руки один и тот же реквизит, произносили один и тот же текст, повторяли одни и те же мизансцены, а в итоге получалось два несравнимо различных спектакля! Чудеса, да и только.

Когда-то Галина Коптяева назвала этот спектакль – «гирей». Нужно было очень много работать, чтобы научиться жонглировать этой гирей. Да и актрисы говорили об этом спектакле, что он достаточно кровавый, поэтому они «получают». Однажды вообще расхлестались, причем на одной репетиции до крови обе. Пришлось стирать все костюмы, реквизит. Да и сейчас, порой, материал сопротивляется. Рассыпались бусы… Запуталась юбка… Любой материал, каким бы он ни был, при переносе на сцену, демонстрирует свой характер. Сопротивлялась и «Миледи».

Уже не работает в этом спектакле Татьяна Кокина, а материал продолжает сопротивляться, но, несмотря ни на что, по-прежнему выходит на сцену Татьяна Есина. Выходит, чтобы говорить о любви, о том, как хочется любить и быть понятой, и как каждое безответное движение души оборачивается изощрённой жестокостью… Ей так хотелось любви! Она так хотела, чтобы её услышали! Но не услышали, надругались, не пощадили… За всё приходится расплачиваться.

Во время этого спектакля вдруг начинаешь понимать, что Миледи – не машина, изобретающая интриги, а женщина – уязвимая и обманувшаяся в своих желаниях, решившаяся на месть. Она пыталась доказать, что она сильнее всех этих мужчин, не услышавших, не понявших, не почувствовавших, подтолкнувших к тому, чтобы обычная красивая женщина превратилась в невероятную стерву…

В книге отзывов эмоциональные зрители оставляют записи:

«Гениально!», « Вы удивительно талантливы!», «Я смотрел уже два раза, приду еще. Замечательный спектакль!»… Это, действительно так, потому что он выношен актрисой с чутким сердцем, и она, несмотря ни на что, любит свою Миледи.