Андрей Санатин

Андрей Санатин

Когда Андрей Леонидович Санатин работает над спектаклем, исписывает не одну общую тетрадь планами, пометками, замечаниями, анализом произведения. «Копает» всегда глубоко — такая профессиональная установка: если занимается Гольдони, должен знать всё про Гольдони, Венецию и всё, что имеет к этому хоть какое-то отношение. Современная драматургия его не интересует, хотя в 1996 году создал агентство театральной информации – занимался созданием репертуара для театра ХХ1 века. Из классиков с восторгом относится к Гоголю – «фантастический автор». Пишет пьесы, но никогда не появлялось желание осуществить их постановку самому. Из многочисленных ролей, привлекающих его, как артиста, хотел бы сыграть Ричарда lll.

Не романтик, взгляд на окружающую действительность скорее драматичен. Его спектакль «Весь Шекспир за…», поставленный в нашем театре, стал событием для театралов, и попасть на него было сложно.

Учился Андрей в необыкновенной школе, где ряд предметов преподавался на английском языке. Так что в девять лет Шекспира он читал в оригинале. Учителями в его школе в большинстве были харбинцы. Те, кто вернулся из китайской эмиграции…

– Мне поразительно везло на среду, в которую я попадал… В шесть лет пошёл в школу, а потому я рано начал жить. После школы два года проучился на факультете журналистики, откуда ушёл потому, что нашёл более интересный вид деятельности. Успел поработать машинистом – испытателем газовых турбин, работал в газете, в Москве оказался в студии пантомимы, которая полулегально существовала при музее Скрябина, а вели её ученики Модриса Тениссона. (Тениссон считается легендой советской пантомимы. Его называют гением современного мышления в искусстве сценического движения). С пантомимы началось моё приближение к театральному искусству. Я получил почти европейское образование по технологии движения, взаимодействия человека с собственным телом.

В 74-м году Андрей, неожиданно для себя, поступил в школу-студию МХАТ на актёрско-режиссёрский курс в мастерскую Олега Ефремова. Педагогом по актёрскому мастерству на курсе был Андрей Мягков, который считал, что актёрская профессия у Санатина должна стать главной в жизни.

Свой дипломный спектакль выпускник Андрей Санатин ставил в Таллине. И снова ему повезло. Потому что художественным руководителем постановки был Роман Виктюк, потому что это был Таллин, где в то время уже было можно кое- что из того, что в Москве считалось недопустимым. Потому что это была инсценировка по произведению Фёдора Сологуба «Мелкий бес». Дипломированный специалист несколько лет работал режиссёром по пластике в постановках Виктюка.

Это была великая школа, опыт колоссальный. Время от времени снимался в кино, но больших, значительных работ не было. Ну, разве фильм Хотиненко «Золотой век». Персонаж был без слов, сквозная роль зарубежного дьявола, персонаж жил телом, это был полубалет. Тело для Санатина – инструмент, транслирующий не только состояние, но и взаимоотношения.

Ему бы хотелось, чтобы зритель обсуждал хитросплетения происходящего в его спектаклях, а для этого надо его, как минимум, зацепить. Андрей Леонидович сделал это своим первым спектаклем – «Весь Шекспир за…»

Однажды делегация из нашего театра побывала на семинаре, где Санатин, являясь одним из руководителей семинара современной западноевропейской драматургии, сделал эскиз к спектаклю по пьесе «Весь Шекспир за…» И когда ему позвонили из Кургана и спросили, не хочет ли он осуществить постановку в Кургане, он сразу ответил утвердительно и через два дня был в Кургане.

Спектаклей «Гулливера» Андрей Леонидович не видел, а потому провёл кастинг, на котором никто не читал привычных текстов. Режиссёр просто поставил перед всеми одну, очевидно невыполнимую задачу, а артисты приступили к её выполнению, не комплексуя, и с неподдельной серьёзностью. Именно это его и подкупило.

– Я увидел в этом профессионализм. Непрофессионал, сталкиваясь с тупиком, не пытается искать выход, считая, что так и должно быть. Профессионалы тупиков не оставляют, они ищут выход, возможность калитки.

Когда я спросила его мнение о труппе «Гулливера», он ответил не колеблясь:

– Труппа – это коллекция личностей. Балласт в труппе, это как мусор в доме: если его не выносить, его становится очень много. В труппе актёры должны подбираться по принципу дополнения друг друга. У меня есть ощущение, что в труппе Гулливера именно такой вариант.

Наверное, тогда это действительно было так, сегодня ситуация изменилась – нет, не в сторону балласта, просто очень много потерь произошло с тех пор.

Андрей Леонидович, действительно, полюбил наш театр, ребят и, видимо, скучал. Однажды (у нас уже шёл «Весь Шекспир…») он появился в театре, посидел с ребятами во дворе, покурил и вдруг поднялся, посмотрев на часы:

– Ну, мне пора, автобус…

Оказывается, он был не то на постановке, не то на съёмках фильма в Тюмени и вдруг остро ощутил потребность увидеть наших ребят. Сел на автобус и приехал… на тридцать минут… Пять часов в дороге в общей сложности, ради возможности обменяться взглядами и ничего не значащими фразами… Спасибо, Андрей.

Водить экскурсии по нашему театру просто заблудиться зрители даже при желании не смогут – два коридора: вверху и внизу, пара цехов и буфет. Водить зрителей особо некуда, зато есть что рассказать – и про буфет, и про зеркала, которые помнят, как одевались принцессы и какие причёски носили в эпоху Возрождения, и про фестивальную историю театра и особенности названия театра, но больше всего я люблю водить зрителей в бутафорский цех…